В двадцати пяти километрах от города Калуги по Тульской трассе или вниз по течению реки Оки, на правом высоком берегу, более трехсот лет находилась усадьба Жарки. Время стерло её с лица земли. Исчез барский дом, разрушились хозяйственные постройки – здания винокуренного, сахарного и кирпичного заводов, здание почты, псарни. В холодные зимы сороковых годов ХХ века вымерз плодовый сад, посаженный последней владелицей имения княгиней Е.П. Голицыной. Но наши архивы хранят много документов об этой усадьбе. Они любопытны и многое могут нам поведать.

Рассказывать о старинной усадьбе, это, прежде всего, рассказывать о людях, которые здесь когда-то жили.

Первыми, выявленными владельцами деревни Жарки, были потомственные дворяне Кологривовы, ведущие свой род от прусского выходца Радши или Рачи, выехавшего в Россию во время княжества св. Александра Ярославовича Невского. Потомок Радши в 10 колене Иван Тимофеевич Пушкин, прозванный "Кологрив", был родоначальником рода Кологривовых.

Впервые Жарки упоминаются в «списку, в писцовых книгах Алексинского уезда 7136, 7137 годов в стану Калужской приписки в поместьях написано:

– за Андреем Григорьевым, сыном Кологривовым деревня Жарки, в ней пашни 30 четвертей,

– Во 144 году Андреево поместье Кологривово дано жене вдове Ирине с сыном Никифором

-Во 172 году Никифор Кологривов то поместье деревню Жарки разделил пополам с родным братом своим Львом и за ними отказано

А потом отказным книгам Льву Кологривову значит поместный оклад восемьсот пятьдесят четвертей.

Во 196 году Львово поместье в деревне Жарках по его поступке справлено за одним сыном Борисом Кологривовым

В 714 году марта 8-го Борис Кологривов то Алексинское в деревне Жарках имение разделил пополам с братом своим родным Иваном Кологривовым.

А 752 года декабря 23 по смерти помянутого Ивана Льва сына Кологривова помянутое Алексинское имение по определению вотчинной коллегии справлено за сыном его коллежским ассесоромМихайлою Ивановым сыном Кологривовым.

А как то имение Алексинское имение от оного Михайлы до сына его Александра Кологривова доходило оного по оставшимся после бытности неприятеля в наличности документа не оказалось».

В 1829 году тогдашний владелец имения Жарки, полковник Петр Александрович Кологривов, подал на имя Великого Государя Императора Николая Павловича прошение о нижеследующем:

«Предки мои значущияся в поколенной росписи верстаны были поместными окладами и имели за собою недвижимое имение находящиеся калужской округи, что прежде было алексинского уезда, деревни Жарках, которое и поныне находится в моем владении, но как к доказательству дворянского моего сведения её у себя не имею почему и прошу. Дабы Высочайшего Вашего Императорского Величества указом повелено было сие мое прошение и поколенную роспись рода моего в вотчинном Департаменте принять и учиняс архивом онаго надлежащую за предками моими о дачах справку, с каковой для показанной моей надобности дать мне…копию, Всемилостивый Государь прошу Вашего Императорского Величества о сем моем прошении решение учинить…»

К подлинному прошению и поколенной росписи по данной от означенного просителя доверенности Ея превосходительства Татьяны Александровны Кологривовой дворовый человек Иван Антропов сын Соловьева руку приложил и оное прошение он же Соловьев сочинил».

По указу Его Императорского Величества 11 августа 1830 года калужскому помещику господину полковнику и кавалеру Петру Александровичу Кологривову было подтверждено из Казенной Палаты Калужской губернии, что за его покойным дедом коллежским советником Михайло Ивановичем Кологривовым в 1752 году 23 декабря состояло имение в Тульской губернии Алексинского уезда, что ныне в Калужской губернии, Калужском уезде, в сельце Жарках. После его смерти имение перешло к законному наследнику, сыну, его действительному статскому советнику и кавалеру Александру Михайловичу Кологривову, а после него к сыну последнего полковнику и кавалеру Петру Александровичу Кологривову.[2].

На основании этих документов, подтверждающих дворянство и право владения недвижимым имением 19 сентября 1834 года, П. А. Кологривов был внесен в VI часть Дворянской Родословной книги по Калужской губернии[3].

Из выше перечисленных документов следует, что Кологривовы связаны с Калужским краем с началаXVII века.

В описаниях и алфавитах к Калужскому атласу в 1782 году владельцами земель в Калужском уезде из Кологривовых показаны:

Андрей Борисович Кологривов владел:

• сельцом Ахлебинино (совместном владении с И. Г. Полонским и А.Я. Баскаковым),
• сельцом Семеновское и д. Ламахиной (в совместном владении с В.П. Молчановой),
• сельцом Исаково, д. Фитиньино( в совместном владении с С.А. Демидовой),
• д. Песочной (в совместном владении с П.И. Грецовой),
• д. Лествицей (в совместном владении с Е.Н. Демидовым),
• д. Переделы (в совместном владении с П.Б. Лавровой и М.И Кологривовым),
• д. Курово (в совместном владении с Н.И. Хитрово) и многими пустошами в округе.

Михаил Иванович Кологривов владел:

• д. Космово (в совместном владении с Андреем Борисовичем Кологривовым),
• с. Жарки ( в единоличном владении),
• д. Переделы (в совместном владении с П.Б. Лавровой),
• пустошами Бобриха, Машотова, Березовка, Макарова, Лысцова и т.др.

Афанасий Афанасьевич Кологривов владел:

сельцом Усадье и д. Боково.[4]

По ревизским сказкам третьей ревизии за Михаилом Ивановичем Кологривовым в Алексинской округе числятся в сельце Жарки, деревнях Курово, Косьмово, Переделы – 148 душ.

По ревизским сказкам четвертой ревизии бывшей в 1782 году за Михаилом Ивановичем Кологривовым числятся в сельце Жарки 127 душ, в деревнях Переделы – 24 души, Курово – 24 души, Космово – 13 душ.

С 1790 года имение Жарки перечислено по наследству за сыном Михаила Ивановича – действительным статским советникомАлександром Михайловичем Кологривовым.

По пятой ревизии, бывшей в 1795 году, за флигель – адъютантом Петром Александровичем Кологривовым числится имение, доставшиеся ему по наследству от отца: сельцо Жарки – 83 души, д. Переделы – 18 душ, Курово – 23 души и Гриднева – 26 душ.

По шестой ревизии, бывшей в 1811 году,числится за тем же полковником П.А.Кологривовым в сельце Жарки 136 душ, в деревнях Переделы – 28 душ, Курово- 32 души, Гриднева – 36 душ, Бобрихе – 47 душ, Лествицы- 40 душ.[5]

В начале ХХ века граф Сергей Дмитриевич Шереметев (1844-1918), русский общественный деятель, коллекционер историк, родственник Вяземских и Кологривовых, женатый на внучке Вяземских Екатерине Павловне, владелец усадьбы «Остафьево», среди бумаг обнаружил неизвестную до сих пор часть Остафьевского архива князей Вяземских. В 1903 году они были опубликованы в Санкт-Петербурге в книге «Из семейной старины. По бумагам Остафьевского архива князей Вяземских». Среди этих документов нашлась купчая княгини Марии Юрьевны Черкасской на село Жарки Алексинского уезда, из которой мы узнаем, что в феврале 1745 года полковник Её Императорского Величества Егермейстер Петр Никитиевич Хитрово продал штатс – даме кн. Марьи Юрьевне недвижимое имение, которое он купил у генерал-майора и кавалера графа Александра Романова, сына Брюса, которому оно в свою очередь досталось по закладной от дворянина, коллежского асессора Юрия Иванова, сына Кологривова с деревнями, с помещичьим двором, с дворовыми людьми и крестьянами с женами и детьми, со всеми угодьями, как написано в той закладной. За это недвижимое имение Петр Никитиевич Хитрово взял с кн. М. Ю. Черкасской 2000 руб.[6]

Княгиня Мария Юрьевна Черкасская (1696 – 1747), вдова князя Алексея Михайловича Черкасского (1680-1742), государственного канцлера и кавалера, была урожденная княжна Трубецкая и приходилась родной сестрой князю Никите Юрьевичу Трубецкому – деду Прасковьи Юрьевны Кологривовой.[7]

Из поколенной росписи рода Кологривовых известно, что Михаил Иванович имел родного брата Юрия Ивановича, который и заложил сельцо Жарки. Нам не известна дата и причина, по которой Ю.И. Кологривов заложил имение.

Ю.И. Кологривов родился в 1680 или в 1685 году, был стольником Петра I. В 1711 году был отправлен в Голландию для обучения кораблестроению. Оттуда он уехал в Рим, где 3 года изучал архитектуру. По указуПетра I в Риме занимался приобретением книг, картин, скульптур. Его стараниями в России оказались статуя Венеры Таврической и группа «Амур и Психея».

В Россию Юрий Иванович Кологривов вернулся в 1729 году, служил в Монетной комиссии, а затем сблизился с кн. Алексеем Михайловичем Черкасским и кружком его московских единомышленников, в том числе, Артемием Петровичем Волынским (1689-1740).

С 1737 года Юрий Иванович Кологривов стал фактическим управляющим кн. Черкасского, участвовал в строительстве дома в усадьбе Черкасских Останкино. Летом 1740 года Кологривов был арестован по делу Волынского. Князь Черкасский после первого допроса был отпущен и в дальнейшем вошел в состав следственной комиссии. Ю.И. Кологривов был также освобожден из заключения. После смерти в 1742 году кн. Черкасского Кологривов остается личным архитектором зятя Черкасского – графа Петра Борисовича Шереметева, работает в их подмосковной усадьбе Кусково до самой своей смерти в 1754 году.[8]

Как пишет граф С.Д. Шереметев: «Жарки принадлежали некогда Юрию Кологривову, по видимому приятелю семьи Черкасских… его поясной портрет имеется в Кускове. Странный тип старика с розовой ленточкой на шеи. Об нем не раз упоминается в бумагах семейного архива … в образной нашего дома имеется икона Спасителя, древнего письма, на которой надпись, что она принадлежала Юрию Кологривову"[9]

Княгиня Черкасская приобрела сельцо Жарки в феврале 1745 года, а в августе 1747 года умерла, оставив из наследников одну дочь княжну Варвару Алексеевну (1714-1767), в замужестве Шереметеву.

Дальнейшая судьба имения не известна. Но по приведенным выше документам ГАКО уже в 1752 г. Жарки числились за Михайло Кологривовым, т.е. ему, вероятно, удалось вернуть имение в собственность Кологривовых[10].

Последний владелец имения Жарки из рода Кологривовых Петр Александрович родился в 1770 году, точно место рождение не установлено, но, предположительно, в имении своего деда, в сельце Жарки. Его отец Александр Михайлович Кологривов (1743-1794) начал службу во времена Елизаветы Петровны и с 1756 года состоял унтер- офицером гвардии. В 1764 году получил чин прапорщика, а в 1771 году чин капитан – поручика. В 1771 году Александр Михайлович Кологривов участвует в расследовании дела о крестьянском бунте Калужском уезде. В 1775 году Александр Михайлович Кологривов вместе с М.Н. Кречетниковым работает в комиссии по улучшению работы Тульского оружейного завода. С 1782 года Александр Михайлович Кологривов становится Рязанским вице-губернатором, а с 22 сентября 1788 года Рязанским губернатором. Он умер 27 ноября 1794 года в Рязани. Похоронен в Донском монастыре города Москвы.[11]

Мать П.А.Кологривова: из рода князей Козловских (Рюриковичей) княжна Варвара Алексеевна (? – 1780), дочь князя Алексея Семеновича Козловского ( ?- 1776), генерал – поручика, сенатора, и Марии Алексеевны, урожденной Заборовской. Умерла, когда Петру Александровичу было 10 лет. Похоронена в Донском монастыре города Москвы.[12] По линии матери он находился в родстве со знатными русскими фамилиями.



Петр Александрович Кологривов получил домашнее образование. « По российски читать и писать умеет, знает математику и французский язык». В 16 лет он вступил на военную службу. Из формулярного списка, копия которого сохранилась в ГАКО, мы узнаем, что он начал службу вахмистром в конной гвардии в 1786 г., откуда выпущен 2 октября того же года поручиком. В 12 августа 1793 года Петр Александрович Кологривов назначен флигель-адъютантом, а в декабре 1795г. – генерал-адъютантом в штабе князя Долгорукова. 24 марта 1796г. переименован премьер-майором с назначением в Конно-Гренадерский полк, с которым участвовал в Персидском походе. 19 марта 1797г. П.А. Кологривов был переведен в Кирасирский кн. Ромодановского – Ладыженского (Харьковский) полк. 11 сентября 1798 года произведен в чин подполковника. 19 января 1799 года пожалован в корнеты Кавалергардского корпуса. 30 октября 1799 года произведен в чин полковника. 11 января 1800 года переведен обратно в тот же Кирасирский кн. Ромодановского полк. 8 декабря 1800 года уволен, по прошению, со службы в чине полковника. Кавалер ордена св. Иоанна Иерусалимского Большого Креста и ордена св. Анны III степени. [13]


Орден св.Иоанна Иерусалимского – Мальтийский Крест, введенный Павлом 1 одновременно с принятием им звания Великого магистра этого ордена. Упразднен в 1817 году.

После выхода в отставку П.А.Кологривов поселился в Москве, где у него был собственный дом. Усадьба Петра Александровича даже для Москвы отличалось огромными размерами. Не менее просторным был и большой старый барский дом. "Cельскохозяйственное подворье" Кологривова занимало площадь домов номер 1-9 по Большой Садовой и номер 2 -14 по Староживодерскому переулку. Дом находился между Грузинами и Тверскими воротами, одной стороной выходящий на Садовую. «Длинный, одноэтажный с многочисленными службами, обширным садом и огородами – одним словом господская усадьба среди столичного города». Ныне Старая Живодерка центр Москвы, улица Красина.[14]

Дом Кологривова входил в приход храма св. мученика Ермолая Никомидийского, что на "Козьем Болоте". Храм располагался на том месте, где когда-то было болото, его осушили и основали здесь одну из Патриарших слобод. Патриарх Гермоген в 1610 году поставил молельный дом. Позднее в 1682 году на месте молельного дома была выстроена каменная пятиглавая Ермолаевская церковь с главным престолом Введения Богородицы и Ермолаевским престолом. Троицкий престол был построен в 1738 году. Новая трапезная и колокольня построены в 1836- 1839 годах. По названию храма улица, на которой он стоял, стала называться Ермолаевским переулком.

В 1932 году храм был разрушен. [15]

Эта городская усадьба Кологривовых описана в воспоминаниях многих знаменитых людей XIX века.

Сын князя Петра Андреевича Вяземского семилетний Павел Петрович в своих воспоминаниях, записанных Бартневым, говорил, что осенью 1826 года этот дом посетил вернувший из Михайловской ссылки А.С. Пушкин.

«Пушкин, Пушкин приехал, раздалось по нашим детским и все дети, учителя, гувернантки – все бросились в верхний этаж, в приемные комнаты взглянуть на героя дня… Мы жили тогда в Грузине, цыганском предместье Москвы, в сельскохозяйственном подворье П.А. Кологривова, вотчима моей матушки».[16]

П.А.Кологривов имел большое состояние. Кроме имения Жарки с деревнями в Калужской губернии (по 7-й ревизии, бывшей в 1816 году – 502 душ.) и домом в Москве, он владел «обширным и богатым, растянутым на 3 версты» селом Мещерским в Сердобском уезде Саратовской губернии (по 7-й ревизии – 1743 душ.) Сердобский уезд был уездом типично барским, преимущественно мелкопоместным. Кологривов имел в нем около 20 тысяч десятин земли. Это делало его заметной фигурой в уезде.

Мещерское одно из самых старых сел в губернии. Оно известно уже в 1700 году и основано было кн. М.В. Мещерским на землях, пожалованных ему Петром I в 1696 году, взамен поставки леса для строительства кораблей. Крестьяне завезены были из Саранского и Пронского уездов. В 1719 году селом владел Иван Михайлович Мещерский, от него имение перешло к племяннику И.В.Головину. В 1756 году в селе Мещерском была построена церковь в честь Михаила Архангела.

В 1795 селом Мещерским владеет гвардии поручик Алексей Васильевич Головин. От него в начале XIXвека село перешло к П.А. Кологривову не совсем законным путем из рук законных наследников.

По словам Ф.Ф. Вигеля усадьба была построена Кологривовыми зимой 1812-1813 года, при ней имелась суконная фабрика. В 1827 году П.А. Кологривов построил в селе каменный храм Животворящей Троицы с двумя престолами во имя Архистратига Михаила и преподобной мученицы Параскевы.[17] Развалины господского дома сохранились в селе Мещерском по сей день, а храм снесен в годы воинствующего атеизма. На месте, где стоял Божий храм, жители села установили деревянный поклонный крест.

Кроме этих двух имений и собственного дома в Пензе, были у П.А.Кологривова земли в Рязанской губернии, Пронском уезде в селе Молвина Слобода с деревнями (142 душ.). Всего по 7-й ревизии за Кологривовым числилось 2387 душ мужского пола.[18]

По своим внутренним качествам Петр Александрович был малозаметным человеком, но судьба свела его с одной из самых интересных женщин той эпохи – с княгиней Прасковьей Юрьевной Гагариной (1762 – 1846). Сохранился её портрет в молодости работы художника Йозефа Грасси, написанный в 1780-е гг. Княгиня Прасковья Юрьевна изображена красавицей, какой и была. В правой руке она держит трость и чертит ею на стволе дерева имя своего мужа.

Прасковья Юрьевна Гагарина (урожденная княжна Трубецкая) родилась в 1762 году. Ее отец – князь Юрий Никитич Трубецкой (1736 – 1811) прошел обычный путь дворянского служения, участвовал в первой турецкой войне под началом графа Румянцева- Задунайского. В 1775 году получил чин генерала- лейтенанта и вышел в отставку, но при коронации Павла I назначен сенатором. В 1797 году произведен в действительные тайные советники.

Мать – Дарья Александровна (начало 1730-х годов – 1817), урожденная графиня Румянцева, в первом в браке графиня Вальдштейн, статс-дама, родная сестра фельдмаршала графа П.А. Румянцева – Задунайского.[19]

Как писал о ней граф С.Д. Шереметев:

"…Княгиня Дарья Александровна Трубецкая, правнучка боярина Артамона Матвеева была женщина крепкого русского закала. Она была в тайном постриге, о чем узнали только после ее смерти, когда нашли на ней вириги, а прибывшие монахини стали поминать ее "сестрой". Она последние годы никогда не спала в кровати, и у нее было множество икон, развешанных до потолка".[20]

У супругов было двое детей: князь Александр Юрьевич (1765 – 1805) – статский советник и княжна Прасковья Юрьевна (1762-1846).[21]

Княжна Прасковья Юрьевна Трубецкая получила воспитание в Смольном институте благородных девиц в Санкт- Петербурге. Она окончила его в 1782 году(3 выпуск).

Природа одарила княжну красотой и необыкновенно привлекательным характером – живым, легким, веселым, смелым до дерзости. Выйдя первый раз замуж за князя Федора Сергеевича Гагарина (1757- 1794), блестящего офицера, служившего под началом фельдмаршала кн. Потемкина – Таврического, и не в силах терпеть разлуку с горячо любимым мужем, княгиня часто выезжала к нему в армию, разделяя с ним тяготы его военной службы. Сохранилось письмо, которое дает понять о том, с каким нетерпением ожидал князь свою жену в Яссы во время Турецкого похода (1787-1791).

«Как я обрадован был твоим посланным, моя милая Парашенька. Весьма мне приятно было известие о благополучном твоем приезде в Яссы. Теперь мы близко друг друга и надеюсь что скоро будем и вместе… будь спокойна, Пашенька: Бог милостив к нам…Верь мне, друг мой, что нет возможности любить больше, как я тебя люблю; нетерпеливое желание увидиться с тобой есть столь велико, как и любовь моя к тебе».[22]

В это время в семье Гагариных уже было 2 сына: кн. Федор Федорович Гагарин (1786-1863) и кн. Василий Федорович Гагарин (1787-1829). В Яссах 6 сентября 1790 года Прасковья Юрьевна родила старшую дочь Веру, будущую княгиню Вяземскую. Здесь же в Яссах княгиня дала звонкую пощечину князю Потемкину, поцеловавшему её в обществе. Этот поступок поразил всех, но Потемкину её смелость понравилась, княгиня была прощена. Фельдмаршал в знак примирения подарил ей изящную бонбоньерку с надписью «Храм дружбы».[23]

17 апреля 1794 году князь Ф.С. Гагарин погиб во время Варшавского восстания. Прасковья Юрьевна с детьми попала в плен к мятежникам и вместе с королем Станиславом-Августом была заключена в Брюлевский дворец, временно обращенный в тюрьму. В это время у княгини было уже пятеро детей, после дочери Веры она родила дочерей Надежду и Любовь.

22 декабря 1794 года появилась на свет её младшая дочь Софья. Два раза княгиня едва не погибла, но была спасена в начале княгиней Яблоновской, а второй раз комендантом (из мятежников) Варшавы Орловским. Сам король Станислав-Август, чтобы спасти княгиню с детьми от голодной смерти, делился с ней, отпускаемым ему раз в сутки, хлебом. Свое положение Прасковья Юрьевна Гагарина переносила героически. Освободил узников А.В. Суворов, взявший штурмом Прагу (предместье Варшавы) 24 октября 1794 года.[24]

При жизни своего первого мужа, по положению и богатству Прасковья Юрьевна Гагарина принадлежала к высшему кругу Петербургского общества. При дворе её уважали за благочестие и скромность. Она была хорошо образована и очень умна.

В полном блеске молодости и красоты Прасковья Юрьевна осталась вдовой с многочисленным семейством. После гибели мужа она поселилась в Москве. Её горе долго оставалось неутешным. В серьге она носила землю с могилы мужа. Но необычайная природная живость, веселость характера постепенно взяли свое и княгиня погрузилась в светскую жизнь Москвы, сбросив иго старинных предрассудков. «Она жила в Москве, в странном городе, где на все смотрят, всему подражают, все делают в преувеличенном виде… Прасковья Юрьевна, которая всему охотно смеялась, особенно вранью, и так не хотела разсердиться за то, что про нее распускали».[25]

У нее было много поклонников, в их числе поэт И.М.Долгоруков и историк Н.М. Карамзин. Князь Иван Михайлович Долгоруков в своей книге «Капище моего сердца» писал о ней: «Всех резвостей исчислить невозможно, какие она выдумывала для приятного провождения времени и на даче, то есть за городом и в городском ее доме. Я с ней часто игрывал на театре, на котором она затевала разные зрелища…Стихи мои под названием «Параше» обращены были на её лицо и, напечатаны будучи в моих книгах, суть памятник моего с ней знакомства и приятного провождения времени в ее кругу».

"Здесь в мыслях полная свобода:

Хотя проврёшься – не беда,

И на чужом дворе народа

Никто не тронет ни когда.

Гостей не стая к ней валится,

Пять, шесть персон – беседа вся,

Никто, вспотевши, не чинится,

Вся тут родня, все тут друзья.

Хозяйка, суясь, не хлопочет:

Есть кресло – сядь, не хочешь стой .

Кому смешно пускай хохочет,

Кто любит петь – пожалуй пой.

Она свое пригожство знает,

Но так им мало дорожит,

Что часто даже забывает,

Где зеркало ее стоит.

Парашу вечно не забуду

Мила мне будет навсегда

К ней всякий вечер ездить буду,

А к Селемене никогда

(И.М. Долгоруков «Параше»)

По словам И.М. Долгорукова « знаменитый Карамзин преклонял перед ней колени и отражал на нее сияние своей славы». Под Симоновым монастырем у Лизина пруда читал ей «Бедную Лизу». Прасковьи Юрьевне посвящены два его лучших лирических стихотворения «К верной» и «К неверной», полные страсти и любви. Её можно узнать в образе героини ранней повести Карамзина «Евгений и Юлия». [26]

Мужчин привлекали в ней не только красота, но и главное ум, оригинальность взглядов, естественность поведения, её неординарность.

В октябре 1803 года кн. Прасковья Юрьевна Гагарина совершила полет на воздушном шаре, построенном в Москве французским аэронавтом Андре-Жаком Гарнереном. По преданию воздушный шар приземлился в Остафьеве, подмосковном имении князя Андрея Ивановича Вяземского. Княгиня Прасковья Юрьевна Гагарина не могла предвидеть тогда, что одна из её дочерей – княжна Вера будет хозяйкой Остафьевского дома. Остатки этого воздушного шара еще долго хранились в Остафьеве и были целы еще в конце 60-х годов XIX века.[27]

Когда Прасковья Юрьевна Гагарина была уже не первой молодости, подросли дети и надо было думать об их будущем и об устройстве своих совершенно расстроенных денежных дел, она к всеобщему изумлению приняла предложение выйти замуж за отставного полковника и помещика Калужской губернии П.А.Кологривова.

Знакомство Петра Александровича с Прасковьей Юрьевной состоялось, должно быть, не без участия их общей родственницы Варвары Николаевны Мухановой, урожденной княжны Трубецкой (1766 – 1813). Петру Александровичу она по матери приходилась двоюродной сестрой. Прасковье Юрьевне, Варвара Николаевна приходилась троюродной сестрой. Их деды, кн. Иван Юрьевич и кн. Никита Юрьевич, были родными братьями. Варвара Николаевна знала о сложном, запутанном материальном положении Прасковьи Юрьевны и способствовала ее знакомству с Петром Александровичем. Подробности этой встречи остались загадкой, но оказали большое влияние на дальнейшую судьбу Прасковьи Юрьевны и ее шестерых детей.[28]

В Остафьевском архиве кн. Вяземских сохранилось письмо Дарьи Александровны к Прасковьи Юрьевне от 8 октября 1805 года, в котором она поздравляет ее с Днем Ангела. В тексте письма, среди пожеланий и светских новостей есть строка: "… теперь скажи мое искренное почтение любезному моему Петру Александровичу, желаю ему быть здоровому, спокойному и веселому …". В качестве кого (друга семьи или мужа) был упомянут Петр Александрович в письме за 1805 год не известно, как не известна дата их венчания с Прасковьей Юрьевной.[29]

Утверждают, что он был без памяти влюблен в немолодую княгиню и так почитал её, что«спрошенный однажды на бале одним высоким лицом, кто он такой, до того растерялся, что сказал,что он муж Прасковьи Юрьевны, полагая вероятно, что это звание важнее его титулов». [30]

Сама Прасковья Юрьевна мало изменилась после второго замужества, не изменился и её образ жизни. Всю веселость и живость характера внесла она в дом Кологривова, сделав его самым открытым домом Москвы, где балы и маскарады собирали до 300 человек, залы были ярко освещены, музыка гремела до утр.[31]

Петр Александрович принял на себя заботу о многочисленном семействе княгине, помог распутать сложный процесс по имению покойного мужа князя Гагарина. Ф.Ф. Вигель, хорошо знавший это семейство и «гревшийся у его огня», оставил нелестную характеристику Кологривову: «надобно было иметь необыкновенную привлекательность, чтобы в утробе этого человека расшевелить нечто нежное, пламенное. Дотоле и после ничего подобного нельзя было в нем найти. В душе его, в уме, равно как и в теле все было аляповато и неотесанно. Я незнавал человека более его лишенного чувства, называемого такт: он без намерения делал грубости, шутил обидно и говорил невпопад».[32]

Вигель Филипп Филиппович (1786-1856) – чиновник Московского архива Коллегии иностранных дел, тайный советник, был близок к литературным кругам, член общества «Арзамас»; автор широко известных «Записок» и знакомый П.А. Кологривова по Пензе. П.А. Вяземский предупреждал о необходимости осторожно подходить к этим воспоминаниям, много в них рассказано по слухам, сплетням, кривотолкам. Он писал в«Записках» его много злости и много злопамятности… верить им слепо кажется не должно».[33]

Не смотря на не очень лестную характеристику Петра Александровича Кологривова, данную Ф.Ф. Вигелем, Прасковья Юрьевна сумела оценить его здравый ум, хозяйственную хватку, доброе сердце. Для своей семьи он был готов на многое, очень любил и хорошо относился к детям Прасковьи Юрьевны от первого брака.

Граф С.Д. Шереметев писал: «Известно, что «Прасковья Юрьевна в заботах о сыновьях обращалась к своему троюродному брату графу Н.П. Шереметеву, тогда бывшему во главе Пажеского корпуса. Видно, однако что между ними не было близких отношений не смотря на обоюдную близость к их общей тетке кн. Елене Никитичне Вяземской (1745-1832)». [34]

Петр Александрович помог устроить сыновей Прасковьи Юрьевны на военную службу. Князь Федор Федорович Гагарин, старший сын Прасковьи Юрьевны от первого брака, проведя детство и отрочество в Москве, в 18 лет поступил на службу в департамент министерства юстиции, но уже через несколько месяцев перешел на военную службу в Семеновский полк (декабрь 1804 года). Принимал участие в Аустерлицком сражении, в Отечественной войне 1812 года, отличившись при Бородино. Входил в Париж вместе с русской армией. В 1825 году 13 января был арестован по принадлежности к тайному обществу и допрошен. Следственный комитет, рассмотрев все показания, касающиеся кн. Гагарина, признал его невиновным.12 февраля освободили с «оправдательным аттестатом». 6 декабря 1827 года Федор Федорович был произведен в чин генерал-майора. В 1831 году в составе русской армии участвовал в штурме Варшавы против польских мятежников. За 30 лет службы имел многочисленные награды. 30 декабря 1830 года был уволен со службы с мундиром и пенсией. Князь Ф.Ф. Гагарин приобрел в современном ему обществе репутацию лихого кавалериста, игрока и дуэлиста. Выйдя в отставку, жил в Москве. Он не был женат и с годами превратился в раздражительного старого холостяка, малообщительного, единственным удовольствием которого было курение трубки. Он умер 6 сентября 1863 года в возрасте 77 лет.[35]

Князь Василий Федорович Гагарин (1787-1829) поступил на военную службу 14 мая 1806 года в Кавалерийский полк эстандарт-юнкером. Участвовал с полком в Прусской компании 1807-1810 годов. Был уволен со службы по болезни 24 декабря 1811 года с производством в чин штабс-капитана.[36] В 1827-1828 гг. князь жил во Франции, Италии, где поправлял свое пошатнувшееся здоровье.

Финансовое положения князя Василия и князя Федора было не простым. «У Федора Федоровича Гагарина еще оставались какие то остатки состояния – доля неразделенного имения, принадлежащего ему, его брату (В.Ф.Гагарину) и сестре (В. Ф. Вяземской)». Но, по видимому, своим беспорядочным поведением он расстроил как свои денежные дела, так и дела брата и сестры. Граф Федор Иванович Толстой (Американец) по дружбе с братьями Гагариными и «душевным почитанием» княгини Вяземской заложил за него свое имение, а княгиня Вера Федоровна поручилась за брата. Федор Иванович Толстой взял на себя поручение наблюдать за делами Василия Федоровича, но, несмотря на все усилия, ему не удавалось погасить все долги кн. Василия. 13 ноября 1827 года он писал князю: «Тяжко, но сказать тебе должен, любезный друг, сколько здоровье требует твоего отсутствия, столько хозяйственные твои дела требуют, напротив, твоего присутствия в России». В феврале 1828 года в другом письме он писал: «Твое возвращение в Россию, не взирая даже на болезнь твою, необходимо». Последнее время перед смертью кн. Василий жил в своих «тамбовских деревнях», в селе Богословском (Нащекино тож), доставшиеся ему от отца кн. Федора Сергеевича Гагарина. В 1829 году кн. Василий Федорович Гагарин умер.[37]

Устроив сыновей Прасковьи Юрьевны на военную службу, Петр Александрович, в соответствии с собственными правилами и убеждениями, устраивал жизнь дочерей. Княжну Веру Федоровну в конце 1800-х годов, движимый добрыми намерениями, Петр Александрович насильно просватал за своего ровесника, некого Маслова, получившего от невесты ее миниатюрный портрет работы художника Молинари. Поссорившись с женихом падчерицы Кологривов, расстроил этот брак.[38]

Восемнадцатилетнею дочь княжну Надежду Федоровну Гагарину (1792 – 1883) Петр Александрович выдал замуж в 1809 году за князя Бориса Антоновича Святополк – Четвертинского (1784 -1865), полковника русской армии, участника Наполеоновских войн, отец которого в 1794 году погиб в Польше за приверженность к России, почти в один день с князем Ф.С.Гагариным, отцом кн. Надежды Федоровны.[39]

Дом Кологривова в Тишине, населенный теперь князьями и княжнами Гагариными, привлекал толпы молодых людей, часто там бывал князь П.А. Вяземский, по знатности и богатству один из самых завидных женихов. Из четырех дочерей к тому времени только одна княжна Надежда Федоровна была замужем, остальные дочери были на выданье.

П.А. Вяземский выделял из сестер княжну Веру Федоровну, но при его влюбчивости это не означало серьёзность намерений.

В 2010 году Н.В. Архангельская, разбирая с потомками Шереметевых бумаги, оставшиеся от старшего поколения и подготавливая его к передаче в Госархив, обнаружила неопубликованное стихотворение Вяземского.

К княжнам Гагариным

Надежда всю мою надежду отняла,

Любовь не платит мне любовью за любовь,

Я к Вере с верою, а Вера уверяет,

Что всякий тщетную надежду к ней питает;

Осталась Софья мне, хочу софистом быть,

Без Веры, без Любви и без Надежды жить! [40]

По преданию в августе 1811 года у Кологривовых собралось молодое общество, затеявшее игры. Одна из девиц закинула в пруд свой башмачок, и присутствующие молодые люди, не исключая кн. Петра Андреевича Вяземского, бросились его вылавливать. Князь начал тонуть. Когда его вытащили, он был не в силах возвратиться домой и слег в постель в доме Кологривовых. От холодного купания открылась горячка. Ему отвели в доме комнату, уложили в постель и окружили заботой и вниманием. Усерднее всех за ним ухаживала княжна Вера. Лечение больного князя затянулось. Молва понесла по городу всякие домыслы и для их прекращения Петр Александрович Кологривов объявил князю, что он должен женится на княжне Вере. Непонятно, вспыхнула ли мгновенная симпатия или долг чести, но 18 октября 1811 года княжна Вера Федоровна и князь Петр Андреевич Вяземский обвенчались. Причем, князь, сильно ослабевший после болезни, венчался сидя в кресле. Этот брак, несмотря на скоропалительность и нежданность, оказался счастливым и прочным. [41]

Горемычный Маслов, жених княжны Веры, продолжавший хранить ее драгоценный подарок, через год после ее свадьбы получил смертельное ранение в сражении при Бородино. Он снял с груди медальон и вместе с письмами передал адъютанту кн. Багратиона – кн. Федору Гагарину, родному брату Веры Федоровны.[42]

Наступил 1812 год. В это время владельцами земель в Калужском уезде Калужской губернии из рода Кологривовых были:

– надворный советник Андрей Афанасьевич Кологривов (владел сельцом Усадье , д. Боково)

– отставной полковник и кавалер Петр Александрович Кологривов (владел сельцом Жарки, д. Переделы, Курово, Гриднево, Бобриха, Лествицы)

– надворный советник Иван Андреевич Кологривов (владел сельцом Исаково, д. Песочня, д. Семеновка).

В 1812 году Кологривовы поставили из своих владений в Калужское ополчение 30 пеших и 2 конных воинов. В следующем 1813 году полковник П.А. Кологривов поставил в русскую армию еще двух воинов, а А.А.Кологривов – одного воина. В 1816 году по манифесту Императора Александра I от 30 августа 1814 года о награждении «Благородного дворянства…» надворный советник Иван Андреевич и отставной полковник и кавалер Петр Александрович Кологривовы были награждены бронзовой медалью на Владимирской ленте.[43]

Во время нашествия и занятия Москвы французами, Кологривов с женой и двумя падчерицами Софьей и Любовью и семьей дочери Прасковьи Юрьевны Надеждой Федоровной Четвертинской жили в Пензе. Ф.Ф. Вигель, живший в эту зиму в Пензе, часто посещал дом Кологривовых, который сделался его «отрадою» писал : «бывало погрустят о Москве, а там примутся за хохот да растабары и нечувствительным образом забудешься и хотя на время уймется тоска». [44]

Прасковья Юрьевна в Пензе всех поражала любовью к роскоши, своими пышными нарядами, платьями декольте. Вот что пишет о Прасковье Юрьевне из Пензы Е.В. Шереметова 23 октября 1812 года своим подругам, сестрам Посниковым – «…несмотря на все ея легкомыслие, она однажды сказала, что она не позволит своим дочерям танцевать на балу на который их пригласили, так как, сказала она, когда вся Россия в трауре, совершенно не прилично забавлять себя таким образом».[45]

Дом Кологривова не сгорел при пожаре Москвы в 1812 году. По воспоминаниям Ф.Ф. Вигеля после освобождения Москвы от французов «домоправители, приказчики, оставленных в Москве господских домов… поспешили с нарочно посланными отправить донесения свои к владельцам в места их пребывания. Один из сих посланных первый прискакал в Пензу к Кологривову рано поутру 22 числа, в день Казанской Божией Матери».[46]

Весной 1813 года князь Вяземский возвратился в Москву и поселился в доме Кологривова, на Живодерке.

В начале февраля 1814 года в Москву вернулись Кологривовы. Описывая столицу того времени, Ф.Ф. Вигель говорит «Вообще московская жизнь в ту зиму напоминала прежнюю ея старинную, беззаботную шумную веселость». [47] Из письма М. А. Волковой к В. И. Ланской от 9 февраля 1824 года «плясали мы без отдыха с 7 часов вечера до двух пополуночи. …мы обязаны этим праздником госпоже Кологривовой, приехавшей из Саратова в прошлый понедельник…».[48]

Автор писем Мария Аполлоновна Волкова (1786 – 1856) по своему происхождению принадлежала к московской знати, и была дальней родственницей князей Вяземских. Ее адресат Варвара Ивановна Ланская, урожденная княжна Одоевская (1794 – 1845), близкая подруга Волковой.

Дом Кологривовых оставался одним из гостеприимных и веселых еще и в 20-е годы, когда его хозяйке Прасковьи Юрьевне было за 50 лет. 11 февраля 1818 года в своем доме Кологривовы имели честь принимать самого Государя Императора Александра I.

Из письма Волковой от 27 января 1818 года: «Ждем Его Величество дня через два- три. Госпожа Кологривова не жалеет денег на приготовления к празднику, который намеривается дать по возвращении государя. Говорят она выстроила огромную и прелестную залу. Счастье принять у себя Их Величества будет ей стоить тысяч пятьдесят. Весь дом заново отделан, чудо как хорош».[49]

Дом на Живодерке знал не только праздники, но и беды. В августе 1814 года в доме бабушки Прасковьи Юрьевны, где жили Вяземские после возвращения в Москву, умер 2-х летний сын Вяземских, кн. Андрей.[50]

Сюда же в этот дом «бежали» от своего горя в ноябре 1817 года супруги Вяземские, тяжело переживающие смерть сына кн. Дмитрия.[51]

В ноябре 1817 года дочь Прасковьи Юрьевны княжна Любовь Федоровна (1793-?) вышла замуж за Бориса Викторовича Полуэктова (1778 – 1843), генерала от инфантерии, участника войны 1812 года. Его портрет находится в военной галерее Зимнего дворца.[52]

В 1818 или в 1819 году дочь Прасковьи Юрьевны княжна Софья Федоровна Гагарина (1794-1855 ?) вышла замуж за Василия Николаевича Ладомирского (1786-1847), внебрачного сына екатерининского фаворита И.М. Римского-Корсакова и графини Екатерины Петровны Строгановой, урожденной княжны Трубецкой (1744-1815), двоюродной сестры Прасковьи Юрьевны. Их отцы князь Петр Никитич и Юрий Никитич – родные братья.[53]

В 1828 году Василий Николаевич Ладомирский получил от своего отца по дарственной имение Братцево под Москвой. После смерти Василия Николаевича в 1847 году его вдова Софья Федоровна, урожденная кн. Гагарина, отдала имение своему отчиму П.А. Кологривову. После смерти самого Кологривова имение снова возвращается Софье Федоровне. Наблюдая за жизнью московского высшего общества послепожарной Москвы в 20-х годах XIX века, А.С. Грибоедов создает свою комедию «Горе от ума», в которой прототипом Татьяны Юрьевны, влиятельной московской дамы, современники считали Прасковью Юрьевну Кологривову. Чацкий говорит о Татьяне Юрьевне: «Слыхал, что вздорная», а Молчалин с почтением:

– Как обходительна, добра, мила, проста

– Балы дает, нельзя богаче,

От Рождества и до поста,

И летом праздники на даче.[54]

С легкой руки Грибоедова составилось не совсем точное понятие о Прасковье Юрьевне, легкомыслие которой не простиралось до важных вопросов, оно отлично сочеталось с практичностью и предприимчивостью. Добрые чувства её никогда не покидали. На протяжении всей жизни она делала много добрых дел. С годами стала очень религиозна и богомольна. До вериг, как у её матери, у Прасковьи Юрьевны, не дошло, но склонность к самоистязанию она унаследовала. Живя с верою и любовью, она, по-видимому старалась искупить свои прошлые грехи.

В книге «Из семейной старины. По бумагам Остафьевского архива кн. Вяземских» приводится письмо к Прасковье Юрьевне от 29 декабря, но, к сожалению, без года и подписи. Вот выдержки из этого письма: «Князь мой, истинный мой друг, благодарит тебя за письмо твое от 23 ноября и за подарок Ваш – 200 руб., который мы получили от вашего старосты, но полно об этом.

Я, друг мой сердечный Параша, омыл твое письмо слезами благодарения Спасителю, видя из оного чувствы твоего сердца и через то видя благодать Бога нашего, на тебя изливающуюся со изобилием. Старайся, друг мой, не упускать ни на мгновение ока гласа Его, внутрь тебя непрестанно глаголющаго: да будет свет! Не упускай оного гласа и что ты ни делала и в чем бы ни упражнялась, но приучай сердце своё не словами, а в дух непрестанно к Нему вопиять о помощи, чтоб тебе быть в истинном покорении Богу и готовой возсиять светом Его, подобно тому, как в день первый творения при слове: да будет свет – возсиял оный в мире из невидимости Божией в видимость мира, ибо при изречении сего – слова еще было ничто…

Князь завещевает тебе, как другу, вседневно читать Евангелие с молитвою ко Спасителю, да даст он тебе урузуметь не одну букву, то есть не одно слово Евангелия, но дух учения и жизни Иисуса Христа и просит тебя чтобы ты запечатлела в памяти и сердце в твоем в Матвее Гл.5,6 и 7, да хорошенько бы при молитве вразумела во Иоанне в 4 гл. от стиха 7 до 27. Еще Князь говорит тебе, что бы ты положила воздержание на себя поститься во дни страдания Спасителя два дня в неделю; это не худо, только не подумай, что сим уже совершенно Богу угодила, но знай, что какия бы ты добрыя дела ни делала, что это не твое, а Божье милосердие, и ничего к себе не относи и за все благодари Его, ибо без Его милосердия ничего в тебе добраго быть не может…

Другою рукою:

Почтенного друга моего Петра Александровича в мыслях обнимаю и благодарю за общий ваш нам подарок на имянины; молю Бога, чтоб нам поскорее друг с другом видится. Христос со всеми Вами!

Другою рукою:

Примите от меня милые и почтенные мои Петр Александрович и Пашечка, благодарение за присланные на имянины наши ваши деньги, которые несколько дух мой успокоили, ибо к празднику не оставалось у меня ни одной полушки.

Я не продолжу письма моего к вам, итак большое письмо моей рукой от князя получите, почему пожелав вам всевозможных благ, говорю: прощайте, Христос с Вами. К.в.Т.»

Другою рукою приписка:

Строка на французском языке… и далее на русском языке:

«живою верою, сопровождаемою любовью, искупающею прошлые грехи и заставляющею отречься сатаны и все дел его».[55]

Кологривовы подолгу жили в своих имениях, селе Мещерском Саратовской губернии или в сельце Жарки Калужской губернии. Так, в 1827 году Кологривовы надолго остались в селе Мещерском, где с ними жила княгиня Вера Федоровна Вяземская с детьми. С некоторыми перерывами с осени 1827 года по 1829 год в Мещерском жил князь Петр Андреевич. Вот как описывает Вера Федоровна один из своих приездов в Мещерское в письме к мужу:

«Мы прибыли в Мещерское 10 октября ночью. Все спали. Мы потихоньку пробрались в наши комнаты, и только на следующий день видели мы матушку и вотчима. Они приняли меня с нежностью и продолжают быть к нам очень добры. Мы все очень хорошо помещены. … Я завтракаю позднее с матушкой. (Большой) завтрак упразднен, потому что мы обедаем в три часа. У меня все утро свободно; мы соединяемся к обеду, затем сегодня в первый раз мы все прогуливались, одни в карете, другие на дрожках, завтра, если будет хорошо, мы пойдем пешком в 5 ч. до 8. За кабинетом у нас есть биллиардная, которая тебя ожидает, налево огромный стол, где наш клавесин… мой вотчим уступит тебе свою комнату, по твоем приезде…».[56]

В это же время супруги Кологривовы приютили в Мещерском тяжело больную родственницу Прасковьи Юрьевны – Анастасию Павловну Сушкову, урожденную Долгорукую – мать знаменитой мемуаристки Екатерины Сушковой. Анастасия Павловна скончалась 14 мая 1828 года на руках Прасковьи Юрьевны и была погребена в селе Мещерском. Прасковья Юрьевна «заповедола», чтобы над церковной плитой, перед образом Божией Матери горела неугасимая лампада. Дочь Сушковой, Е.А. Ладыженская, встретившись с Вяземскими в 1859 году на водах в Карлсбаде выразила свою признательность княгине Вере Федоровне, как дочери Прасковьи Юрьевны и как присутствовавшей в 1828 году при кончине ее матери.[57]

Проведя почти три года в Мещерском, Кологривовы и Вяземские вернулись в Москву.

В 1829 году Кологривовы перенесли тяжелую утрату, кончину сына Прасковьи Юрьевны кн. Василия Федоровича Гагарина.

Лето 1830 года Кологривовы провели в имении Жарки, где отдыхали от столичного шума, жили почти никого не принимая, кроме самых близких знакомых, одной из которых была Екатерина Алексеевна Прончищева, жившая в селе Богимово, в 12 верстах от села Жарки.

Е.А. Сабанеева в книге «Воспоминания о былом. Из семейной хроники .

(1770-1838)» писала: «Я живо помню прекрасный портрет у бабушки, которым она очень дорожила. Это был поясной портрет, писанный на полотне маслеными красками в Италии. Лицо как живое, а соболь и пунцевый бархат кацавейки, накинутый на плечи старушки, которая на нем изображена, хочется погладить рукой – так мастерски они вышли на полот не под кистью художника. То не был портрет, напоминающий молодую пору жизни, но перед вашими глазами является умное лицо старушки, с тем пытливым взором, который будто бы приглашает не горячиться, глядя на суету мира сего; улыбка на устах немного лукавая по-женски, и выражение этого лица возбуждают в нас желание познакомиться с той, которую вы видите на полотне…»

Это был портрет Прасковьи Юрьевны, с которой Екатерину Алексеевну Прончищеву связывала давняя и тесная дружба. Она часто гостила у Кологривовых в Жарках. «Между стариками-супругами была полная гармония…Нравы в доме Кологривовых были очищены от сора помещичьей безотрадной будничной жизни в Богимове. Вместо расправы с крепостными у Кологривовых она встречала заботу о рабах, попечение о них… Я помню, как любила рассказывать бабушка о благочестивой жизни у Кологривовых. О привычках, вкусах, и мнениях Прасковьи Юрьевны…». [58]

Осенью 1830 года Кологривовым пришлось задержаться в Жарках, так как в Москве разразилась эпидемия холеры.

К этому периоду времени относятся найденные в бумагах Остафьевского архива кн. Вяземских два письма, написанные П.А. Кологривовым. Оба письма проникнуты тревогой и заботой о дочерях Прасковьи Юрьевны, их семьях и здоровье внуков.

Одно от 1 октября 1830 года, без начала, предположительно, адресованное Вере Федоровне Вяземской. Он пишет: «…У нас по сие время, слава Богу все еще благополучно, и если в Калуге тоже будет благополучно, тоя намерен нанять в Калуге дом и переехать туда, ибо все будет лучше в случае какой-нибудь болезни, свободней можно там иметь помощь, чем в деревне жена слава богу здорова, но с тех пор как ты её оставила, она ещё не выходила из дому, окроме один раз на крыльцо, дабы встретить икону Божьей матери Калужской, которую подымали. … Пожалуйста это время пиши регулярно всякую почту, и уведомляй нас аккуратно о холере и обо всем, что у вас делается молим Бога о всех вас, дабы вас сохранил;…жена посылает вам благословение; а я прошу тебя за меня поцеловать князя и всех детей, а тебя мысленно цалую истинно тебя любящий покорный слуга П. Кологривов. На следующей почте будем писать Четвертинским». Поцалуй их всех от нас, а теперь спешим послать на почту, дабы получить скорее новости.

1 октября 1830г Жарки»

Второе письмо, адресованное так же кн. Вере Федоровне, приводим полностью: „Письмо твое, милой другъ Вера Федоровна, получилъ, въ которомъ пишешь, что не получаешь нашихъ писемъ. Мы всегда пишемъ чрезъ Антропыча, которой всегда пишетъ писмы твои; доставилъ твое управителю и всякую неделю два раза регулярно пишетъ, что объ васъ имеетъ известие, что вы здоровы.

Я съ женою говелъ, будучи боленъ, и сподобились приабчится Святыхъ Таинъ; после онаго другую неделю никуды не выежжаю, и жена не оченна здорова, простудила голову и щоку, но все таки всякой день ездить к абедни и удержать никакъ нельзя, а я бо­ленъ кашлемъ и горло болитъ. Всякая полицейская предосторож­ность до крайности жену безъпакоитъ. Холеры у насъ совершен­ной еще не признато, а бываютъ случаи весьма редки, но подаютъ сумнение и называютъ оные случаи случайной, похожей на холеру; таковыхъ случаевъвъ два месеца было случаевъ пять; ихъ и точно нельзя назвать холерой вътомъ городе, где щитается жителей 26000 человекъ мужскаго и женскаго полу.

Князь Федор выйдетъ въ походъ 10 Декабря; мы ни аднаво от него писма не имеемъ; я сейчасъ к нему пишу, а денегъ послать не имею ни гроша, ибо я въ такой крайности отроду и самъ не бывалъ; пацалуй за насъ князя и детей; жена вамъ посылаетъ свое благословенiе и оба тебя мысленно цалуемъ. Истинно тебя любящий покорной слуга Петръ Кологривовъ».1830 года ноября 28 дня[59]

О Петре Александровиче Кологривове сохранились воспоминания как о человеке малообразованном и отчасти самодуре, но отказать ему в заботе, доброте, сострадании, любви к ближнему, судя по этим письмам невозможно. В.Ф.Вяземская хорошо относилась к отчиму. Когда летом 1823 года тот заболел, то князь Вяземский в письме от 23 августа 1823 года писал Тургеневу: «Знаешь ли ты, что жена поскакала в саратовскую губернию к больному Кологривову…».

Лето 1836 года Кологривовы провели в Жарках. 22 мая их внучка, княжна Мария Петровна Вяземская, вышла замуж за Петра Александровича Валуева. Медовый месяц Валуевы провели в подмосковном имении Остафьево, а в августе молодые вместе с князем Петром Андреевичем навестили Кологривовых в имении Жарки.[60]

По неустановленным причинам (возможно по болезни Петра Александровича), в середине 30-х годовXIX века П.А.Кологривов передал владение своим имением в сельце Жарки жене Прасковьи Юрьевне. Согласно метрической книге по Калужскому уезду за 1836 год, она владеет сельцом Жарки с деревнями Бобриха, Семеновка, Песочня, Фетинино, Гриднево, Курово, Селевка.[61]

П.А.Кологривов, предположительно, оставил за собой право владения селом Макарово с д. Шильниково в Лихвинском уезде и незаселенной землей с лесом в Перемышльском уезде.

Имение Жарки с деревнями входило в приход Михало-Архангельского храма села Лосенки.

В 1836 году 12 октября к церковной земле Михало-Архангельского храма села Лосенки была присоединена земля упраздненного села Змиева в количестве 58 десятин и 2249 саженей, которую помещица этого прихода Прасковья Юрьевна приняла в свое владение, полагая за нее причту 1000 руб. ассигнациями в год. [62]

Село Змиева было расположено на другом берегу реки Оки. В 1782 году оно числилось как Николаевский погост с деревянной церковью Николая Чудотворца и принадлежало священноцерковнослужителям.

«в 1707 году, 1 ноября, Михайло Тимофеев, сын Кологривова в Патриарший Казенной Приказ писал: в купленском стану церковь Божия во имя Чудотворца Николая ветха и служить в ней не возможно, а ныне на то место куплена церковь Покрова Пресвятой Богородице в Калуге, на посаде и просим ту купленную церковь повелеть переставить и освятить и о том дать грамоту и антиминс… 24 июля 1712 года был выдан антиминс в церковь Николая Чудотворца в селе Змиева с деревней Лествицей по челобитью Михаила Кологривова и велено церковь освятить». [63]

Деревней Лествицы, входившей в этот приход, издревле владели Кологривовы. В 1816 году жили в ней 6 душ мужского пола. [64]

Петр Александрович Кологривов, как охарактеризовал Вигель, был «великий хлопотун и делец». Когда в 1836 году в Калужской губернии стало развиваться свеклосахарное производство, и помещики стали открывать свои собственные заводы, одним из первых производство сахара было организовано в имение Кологривова Жарки.[65]

Хозяйственные заботы требовали присутствие помещика в имении и Петру Александровичу приходилось часто выезжать в Калужскую губернию. Из сохранившихся номеров «Калужских губернских ведомостей» удалось установить, что Кологривов приезжал в свое имение в 1838 г., 30 сентября 1840 года, 26 апреля 1841 г. и 11 июля 1842 г.

Газета «Калужские губернские ведомости» в № 11 от 15 марта 1841 года писала, что 6 февраля в д. Песочня Калужского уезда помещицы Кологривовой сгорело 3 крестьянских амбара и один задворок.

В конце 30-х годов – начале 40-х XIX века Кологривовы переезжают из Москвы в Петербург, где у Прасковьи Юрьевны был дом на Конногвардейском бульваре, недалеко от Британо-Американской церкви. В этом доме 22 апреля 1841 года благочинным протоиереем Алексеем Маловым на 3 этаже была освящена домовая церковь в честь Св. Петра Митрополита Киевского, имя которого носил муж Прасковьи Юрьевны. Служил в домовой церкви притч Исакиевского собора. Церковь действовала до смерти Прасковьи Юрьевны.

Дом в Санкт – Петербурге сохранился до наших дней.[66]

К этому периоду жизни в Петербурге относятся воспоминания о Кологривове Андрея Михайловича Фадеева (1790-1867) – губернатора Саратовской губернии. Фадеев установил дружеские отношения со многими столичными аристократами, которые следуя в свои саратовские имения, считали долгом засвидетельствовать ему почтение. Сам он в своих многочисленных разъездах по губернии останавливался у многих помещиков. Одним из них был П.А.Кологривов, когда жил в своем имении Мещерском. [67]

А.М. Фадеев оставил свои воспоминания, опубликованные после его смерти потомками. В них он пишет: «…с моим приездом в Петербург, прибавлением всех саратовских помещиков, проживающих в столице, которые заискивали мне, как в начальнике губернии. Самые выдающиеся из них были: граф Гурьев, Лев Александрович Нарышкин, Кологривов и старуха Чихачева…».

Встречается Фадеев с Кологривовым и в Москве. «В то время приехал в Москву из Петербурга старый мой знакомый П.А.Кологривов, великий гастроном и любитель вкусно покушать. Он еще прежде не раз мне рассказывал с увлечением, как славно кормят в Троицком трактире. И теперь пожелал доказать мне это на деле: повез с собою в трактир. Пригласив туда же и несколько своих знакомых. Действительно, нас накормили хорошо, но и содрали отлично: за обед для 6 человек, без всяких особенных излишеств взяли 150 руб. серебром. Что тогда составляло значительные деньги…».[68]

Как пишет Фадеев, в Пензе Прасковья Юрьевна рассказала ему, что вместе с нею вырос в доме её отца Инзов Иван Никитич (1768-1845), в будущем генерал-лейтенант, наместник Бессарабской области. В его канцелярию весной 1820 года был назначен А.С. Пушкин.[69]

Прасковья Юрьевна умерла в своем доме в Петербурге 24 апреля 1846 года. 17 мая 1846 года Вяземский сообщает Жуковскому в письме из Санкт – Петербурга: «Мы лишились Прасковьи Юрьевны Кологривовой. Она умерла с большой твердостью, спокойствием и ясностью духа, и с любовью к жизни и окружающим ее, но с покорностью к воле Провидения. Жена моя отправилась с Кологривовым в калужскую деревню предать земле тело ее».[70]

Последними словами Прасковьи Юрьевны были слова: « Я перехожу».

Что -то увидела Прасковья Юрьевна в эту решительную минуту.

Прошел год со дня ее смерти. 21 апреля 1847 года Вяземский пишет Жуковскому – « бедная жена моя теперь странствует по дурным дорогам. Она отправилась в калужскую деревню к Кологривову на годовщину по смерти матери».[71]

Газета « Калужские Губернские Ведомости» в № 17 от 26 апреля 1847 года писала: «проездом из Москвы в Калужский уезд прибыл отставной полковник Кологривов, из Чернигова статский советник Ладомирский» (муж дочери Прасковьи Юрьевны Софье Федоровны).

Ранее Палата Гражданского Суда г. Калуги 17 марта 1847 года рассмотрела частное дело, начавшееся по отношению Московского Опекунского Совета, при котором прислано к утверждению Духовное завещание полковницы Прасковьи Юрьевны Кологривовой.

По этому завещанию полковница Прасковья Юрьевна Кологривова предоставляла в пожизненное владение мужа своего полковника П.А.Кологривова недвижимое свое имение, состоящее в Калужской губернии и уезда в сельцах Жарки и Исаково с деревнями, всего 500 душ мужского пола с тем, что он не может его продавать и закладывать в Партикулярные руки и имеет право перезаложить его в Московском Опекунском Совете с добавочную по 50 руб. на душу ссудою». После смерти Петра Александровича «имение это должно поступить к дочери от первого брака княгине Вере Федоровне Вяземской в вечное потомственное владение,при том обязывает она по оставленной его у мужа своего записке отпустить дворовых людейна вечную волю». [72]

После смерти жены обострилась душевная болезнь П.А.Кологривова. Он был взят под опеку и умер в Санкт – Петербурге в 1852 году. Вера Федоровна Вяземская в 1852 году находилась за границей, с больным мужем и присутствовать на погребении отчима не смогла.

Согласно завещанию Петра Александровича Кологривова, засвидетельствованному во 2-м Департаменте Гражданской Палаты Санкт – Петербурга 2 октября 1852 года, его часть владений в Калужской губернии село Успенское Макарово тож с д. Шильниково в Лихвинском уезде и незаселенная земля с лесом в Перемышльском уезде также по наследству переходили к Вере Федоровне Вяземской. [73]

Прасковья Юрьевна и Петр Александрович похоронены были в семейном склепе, в крипте Михало-Архангельской церкви села Лосенки Калужской губернии и уезда.

Гагарины из богатств П.А. Кологривова почти ничего не получили, так как большая их часть была прожита самими Кологривовыми, а другая часть досталась другим. После смерти П.А. Кологривова усадьба в селе Мещерском перешла к его родственнику, помещику Бернову И.И., женатому на дочери историка Михайловского-Данилевского.

22 мая 1852 года и 11 ноября 1853 года двумя духовными завещаниями княгиня Вера Федоровна Вяземская введена законным порядком во владение землями в Калужской губернии.

P.S.

В 2006 году в музейную коллекцию Муромского историко-художественного музея были возвращены после реставрации два портрета. На одном из портретов изображена Прасковья Юрьевна Кологривова, урожденная княжна Трубецкая.

Авторы просят о всех неточностях сообщить на сайт библиотеки.

[1] Долгоруков П.. В. Российская родословная книга. Ч.2.- СПб,1855.-С.39.

[2] Лаптева Т.А. К биографии агента Петра I Ю.И. Кологривова.//Исторический архив.- 2011.- №6.

[3] Из семейной старины. По бумагам Остафьевского архива кн. Вяземских.- СПб, 1903.- С.26-29.

[4] ГАКО. Ф.66. Оп.1. Д.944. Л. 68 об.

[5] Акульшин П.В. История Рязанской власти. Руководители Рязанского края (1778 – 2008).- Рязань, 2008.- С. 24-29.

[6] Долгоруков П.. В. Российская родословная книга. Ч.1.- СПб,1854.-С.201-202.

[7] ГАКО. Ф.66. Оп.1. Д.944. Л. 51-52 об.

[8] Долгоруков П.. В. Российская родословная книга. Ч.4.- СПб,1857.-С.128-131

[9] ГАКО. Ф.66. Оп.1. Д.944. Л.66 – 68 об.

[10] Булычев Н. Список дворян, внесенных в дворянскую родословную книгу по Калужской губернии.- Калуга,1908.- С.217.

[11] Описания и алфавиты к Калужскому атласу. Ч.1- СПб, 1782.

[12] ГАКО. Ф.66. Оп.1. Д.944. Л.69 – 70 об.

[13] Из семейной старины. По бумагам Остафьевского архива кн. Вяземских.- СПб, 1903.- С.26-29.

[14] Молева Д.Н. Москва-столица.- М.,2003.-С. 394.

[15] Архангельская Н. Усадьбы и судьбы.- М., 2009.- С.206.

[16] Пушкин в воспоминаниях современников. П.П. Вяземский.- М.,2005,- С.563-564.

[17] Воробьев В. Друг Пушкина П.А. Вяземский в Саратовской области.- Саратов, 1937.- С.98-100.

[18] ГАКО. Ф.66. Оп.1. Д.944. Л. 63 об.

[19] Долгоруков П.. В. Российская родословная книга. Ч.1.- СПб,1854.-С.319.

[20] Из семейной старины. По бумагам Остафьевского архива кн. Вяземских.- СПб, 1903.- С.5.

[21] Долгоруков П.. В. Российская родословная книга. Ч.1.- СПб,1854.-С.324.

[22] Из семейной старины. По бумагам Остафьевского архива кн. Вяземских.- СПб, 1903.- С.2-3.

[23] Трубецкая Е.Э. Сказание о роде князей Трубецких.- М., 1891.- С.368-369.

[24] Панчулидзев С.А. Сборник биографий кавалергардов 1762-1801.- М.,2007.- С. 368-370.

[25] Из семейной старины. По бумагам Остафьевского архива кн. Вяземских.- СПб, 1903.- С.7-8.

[26] Долгоруков И.М. Капище моего сердца, или … Ковров,1997.- С. 265-266.

[27] Из семейной старины. По бумагам Остафьевского архива кн. Вяземских.- СПб, 1903.- С.7.

[28] Кудинов Г. Забытая дворянская усадьба.- М.,2004.- С.99-103.

[29] Из семейной старины. По бумагам Остафьевского архива кн. Вяземских.- СПб, 1903.- С.5-6.

[30] Грибоедов А.С. Полное собрание сочинений. Т.2.- СПб, 1913.- С.350.

[31] Рожанковская И.И. Судьба одного семейства.- СПб, 2008.- С.83

[32] Вигель Ф.Ф. История светской жизни императорской России.- М., 2008.- С.328.

[33] Русские мемуары. Избранные страницы 1800-1825 гг.- М.,1989.- С.435.

[34] Из семейной старины. По бумагам Остафьевского архива кн. Вяземских.- СПб, 1903.- С.7.

[35] Панчулидзев С.А. Сборник биографий кавалергардов 1801 -1825.- М.,2001.- С. 135-137.

[36] Панчулидзев С.А. Сборник биографий кавалергардов 1801 -1825.- М.,2001.- С. 163.

[37] Филин М. Толстой-Американец.- М.,2010.- С.174-176.

[38] Из семейной старины. По бумагам Остафьевского архива кн. Вяземских.- СПб, 1903.

[39] Бондаренко В. Вяземский. – М.,2004.- С.66.

[40] Архангельская Н.В. Разбирая архив Шереметевых// Московский журнал.- 2013.- №4.-С.72-74.

[41] Рожанковская И.И. Судьба одного семейства.- СПб, 2008.- С.141

[42] Из семейной старины. По бумагам Остафьевского архива кн. Вяземских.- СПб, 1903.

[43] Булычев Н.И. Архивные сведения, касающиеся Отечественной войны 1812 года по Калужской губернии. – Калуга, 1910.- С.110-111.

[44] Вигель Ф.Ф. История светской жизни императорской России.- М., 2008.- С.328.

[45] Из семейной старины. По бумагам Остафьевского архива кн. Вяземских.- СПб, 1903.- С.9.

[46] Вигель Ф.Ф. История светской жизни императорской России.- М., 2008.- С.329.

[47] Вигель Ф.Ф. История светской жизни императорской России.- М., 2008.- С.328.

[48] Грибоедовская Москва в письмах М.А. Волковой к В.И. Ланской .- М., 2013.- С. 197

[49] Грибоедовская Москва в письмах М.А. Волковой к В.И. Ланской .- М., 2013.- С. 351-352.

[50] Архангельская Н. Усадьбы и судьбы.- М., 2009.- С.206.

[51] Бондаренко В. Вяземский. – М.,2004.- С.119.

[52] Бондаренко В. Вяземский. – М.,2004.- С.119.

[53] Остафьевский архив кн. Вяземских. Ч.1. 1812-1819.- М.,2014.- С.560.

[54] Грибоедов А.С. Полное собрание сочинений. Т.2.- СПб, 1913.- С.350.

[55] Из семейной старины. По бумагам Остафьевского архива кн. Вяземских.- СПб, 1903.- С.23-24.

[56] Из семейной старины. По бумагам Остафьевского архива кн. Вяземских.- СПб, 1903.- С.11-12.

[57] Сушкова Е. Записки .- М., 2004.- С.226.

[58] Сабанеева Е.А. Воспоминания о былом.- М., 2011.- С.50-51.

[59] Из семейной старины. По бумагам Остафьевского архива кн. Вяземских.- СПб, 1903.- С.19-21.

[60] Бондаренко В. Вяземский. – М.,2004.- С.405.

[61] ГАКО. Ф.33. Оп.4. Д.73. Л.541.

[62] ГАКО. Ф.33. Оп.2. Д.1074. Л.1114.

[63] Материалы для истории церквей Калужской Епархии. Калужской десятины жилые данные церкви. – М.,1903.- С.45-46.

[64] ГАКО. Ф.66. Оп.1. Д.944. Л.70 об.

[65] Памятная книжка Калужской губернии на 1861 год.- Калуга, 1861.- С.208.

[66] Петербургская энциклопедия //Интернет-ресурс

[67] Памятники Отечества. Сердце Поволжья. – М., 1998.- №39.- С.32.

[68] Воспоминания А.М. Фадеева. – Одесса, 1897.- С.165

[96]Воспоминания А.М. Фадеева. – Одесса, 1897.- С.62.

[70] Памятники культуры. Новые открытия. Переписка П.А. Вяземского с В.А. Жуковским.- Л.,1980.- С.54.

[71] Памятники культуры. Новые открытия. Переписка П.А. Вяземского с В.А. Жуковским.- Л.,1980.- С.56.

[72] ГАКО. Ф.43. Оп.2. Д.770. Л.546-548 .

[73] ГАКО. Ф.55. Оп.1. Д.373. Л.5-6 об.